Вера Христова как основа Русской государственности

Очень символично, что вспомнить об идейных основах Русской государственности в год 1000-летия преставления святого равноапостольного Великого Князя Владимира Крестителя мы собрались именно в общине Крестовоздвиженского собора и именно на отдание праздника Воздвижения Креста Господня. Как вы знаете, праздник этот установлен в память о том, как святая Императрица Елена, мать святого Императора Константина Великого, совершила по поручению сына путешествие в Иерусалим, где обрела Крест, на коем был распят Спаситель, и установила его вновь на Голгофе для всенародного поклонения.

Сам св. Царь Константин навсегда останется в истории человечества, как Государь, приведший ко Христу величайшую мировую державу того времени. Надо отметить, что утверждение в Риме Христианства многие – от древних еретиков до современных либералов – превратно толкуют как огосударствление Церкви. Дескать, Церковь потеряла свободу, превратилась в винтик государственного механизма, утратила «чистоту риз», стала служанкой власть имущих, подавительницей «свобод».

Это принципиально неверно. Духовный смысл этого события ровно обратный – произошло воцерковление государства. Христианская миссия вышла на новый уровень, на службу ей была поставлена мощь Римской империи. Покровительство вере Христовой, содействие ее распространению, пресечение ересей и расколов, строительство храмов, монастырей, христианская благотворительность – все это вошло в число функций государства. И сама государственная власть, будучи Божьим установлением, смогла, наконец, ясно понять стоящие перед ней задачи. Создание познало своего Творца.

Ту роль, которую в Риме выполнил Царь Константин, на Руси сыграл Великий Князь Владимир Креститель. Не случайно Церковь прославила обоих Государей в чине равноапостольных.

При этом надо четко понимать, что роль св. Великого Князя Владимира в истории не сводится к «выбору веры» для Руси. По сути дела он явился создателем и самого Русского народа, и самого Русского государства. Нам нет нужды, подобно украинским историкам-фантастам или каким-нибудь «родноверам» выдумывать себе историю, сочиняя сказки про 40-тысячелетнюю цивилизацию и будто бы «уничтоженную христианами» древнюю культуру. Достоверных исторических источников по древнерусской истории до Х века фактически не существует. До этого сведения, в том числе и летописные, носят фрагментарный и полулегендарный характер.

До Крещения Русь по сути представляла собой конгломерат родственных, но вполне разрозненных племен (словене, поляне, древляне, кривичи, дреговичи и иные), поклонявшихся разным языческим богам. Единство практически обеспечивалось лишь силой оружия. Говоря современным языком, национальная и религиозная самоидентификация у представителей этого сообщества была разная. Объединяющей силой стало именно Христианство.

Таким образом, Православие фактически было катализатором процессов этногенеза древнерусской народности и этатогенеза Русского государства. Добавлю, что в еще большей мере это касается собственно великорусской народности. Ее формирование, совпавшее с зарождением централизованного Русского государства, сопровождалось мощнейшим духовным движением XIV-XV веков, породившим идею Святой Руси и подарившим Церкви множество величайших подвижников, среди которых такие, как свв. Сергий Радонежский, Петр и Алексий Московские, Кирилл и Ферапонт Белозерские, Стефан Пермский, Савва Сторожевский, Павел Обнорский и целый сонм иных. Православие фактически вошло в геном русского человека. Неслучайно, самый крупный социальный слой страны получил наименование «крестьяне» (немного искаженное «христиане»).

Вместе с Православием на Русь пришло и церковное учение о государственной, строго говоря, Царской власти. Конечно, Русь была слишком молода и малоразвита, чтобы сразу реализовывать это учение на практике. Не было исторического опыта, сложившихся традиций, структурированности государственной системы. Тем не менее, зерна были посажены и в нужное время дали всходы в идее Третьего Рима, «убо два Рима падоша… а четвертому не быти».

Церковное учение о Царской власти имеет древнюю основу и достаточно хорошо разработано. Подробно рассказывать об истории установления Господом ветхозаветного царства, излагать понятие об «Удерживающем» мировое зло или рассматривать концепцию симфонии властей сейчас нет возможности. Важно отметить, что учение это Церковь хранит издревле. Достаточно напомнить, что в Неделю Торжества Православия среди иных анафематизмов звучит и такой: «Помышляющим, яко Православнии Государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению и при помазании на Царство дарования Духа Святаго к прохождению великого сего звания на них не изливаются: и тако дерзающим против их на бунт и измену – анафема».

Об этой проблематике говорили свв. Иоанн Златоуст, Кирилл Иерусалимский, Григорий Богослов, Феодор Студит, Ириней Лионский, Иосиф Волоцкий, Филарет (Дроздов) Московский, Феофан Затворник, Игнатий (Брянчанинов) Кавказский, Иоанн Кронштадтский, первоновомученик Владимир Киевский, Оптинские старцы, Серафим (Соболев) Болгарский, Иоанн (Максимович) Шанхайский и Сан-Францисский и многие другие.

Порой, когда приводишь мнение этих святых о власти Помазанника Божия, в ответ от некоторых оппонентов приходится слышать, что люди эти, дескать, конечно, очень уважаемы, но это их частное богословское мнение, а не позиция Церкви в целом. Кроме того, указывается, что у ранних отцов Церкви о Царской власти говорится сравнительно мало, из чего делается вывод, что этот вопрос их не волновал, а про Царей подробно богословствуют лишь позднейшие подвижники, чья позиция обусловлена будто бы историческими обстоятельствами.

Такая постановка вопроса, безусловно, в корне не верна. Во-первых, «частность» богословского мнения требует наличия альтернативной позиции, также высказанной святыми отцами. Между тем, прецеденты, чтобы подвижники отстаивали республику или демократически институты, не известны. Во-вторых, как правило, систематическое изложение святыми отцами позиции Церкви по тому или иному вопросу является реакцией на появление лжеучений. Так, богословие по троической, христологической, иконической проблематике вызывалось восстанием ересей на истины, хранимые Церковью Христовой от ее основания. То же можно сказать и про православное учение о Царской власти, которое святые начали активно защищать только после того, как в обществе распространились подрывающие эту идею доктрины.

Весьма показательно в этом смысле то, что в общем и целом, хоть и со всей принятой нынче политичностью, превосходство монархии над республикой с церковной точки зрения закрепляется и в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви, принятых Архиерейским собором 2000 года. При этом делается акцент на духовную неготовность нынешнего общества к монархии. «Современные демократии, в том числе монархические по форме, не ищут Божественной санкции власти. Они представляют из себя форму власти в секулярном обществе, предполагающую право каждого дееспособного гражданина на волеизъявление посредством выборов. Изменение властной формы на более религиозно укорененную (то есть на монархию – М.К.) без одухотворения самого общества неизбежно выродится в ложь и лицемерие, обессилит эту форму и обесценит ее в глазах людей. Однако нельзя вовсе исключить возможность такого духовного возрождения общества, когда религиозно более высокая форма государственного устроения станет естественной», - говорится в этом документе.

Как бы то ни было, Церковь хранила учение о Царской власти издревле. В IV веке св. Григорий Богослов говорил: «Цари!.. Горнее принадлежит единому Богу, а дольнее и вам, будьте (скажу смелое слово) богами для своих подданных. Сказано (и мы веруем), что сердце царя в руке Господа (Притч.21:1). В этом должна состоять сила ваша, а не в золоте и не в полчищах». В XIV веке Константинопольский Патриарх Антоний IV писал: «Невозможно христианам иметь Церковь, но не иметь Царя. Ибо Царство и Церковь находятся в тесном союзе и общении между собою, и невозможно отделить их друг от друга». А в ХХ веке святитель Серафим Болгарский называл учение о Царской власти одним из догматов Православия.

Не вдаваясь в нюансы церковного учения о Царской власти, хотелось бы акцентировать ваше внимание на основном религиозном аспекте монархической системы. По сути, он заключается в том, что принцип передачи власти по наследству – есть высшая форма доверия народа, общества Богу в делах государственного строительства. Ведь ничто в меньшей степени не зависит от желаний и мудрований человека, чем чудо рождения. Оно всецело определяется только Самим Господом. Таким образом, монархия – это система, основанная на смиренном понимании церковным народом того, что Господу лучше ведомо, какой именно правитель потребен стране в тот или иной исторический момент, и отказе людей от попытки навязать Богу свои стремления. Это прекрасно понимал Русский Государь Иоанн Грозный, подчеркивавший принципиальное отличие своей власти от власти выборных монархов Речи Посполитой. «Аз есьм Царь Божиим произволением, а не многомятежным человеческим хотением», - писал он Королю Стефану Баторию.

Если мы вспомним русскую историю, мы убедимся, что каждая попытка взять в человеческие руки судьбу Верховной государственной власти заканчивалась для нашего Отечества весьма прискорбно.

1598 год. На Руси пресекается Династия Рюриковичей. Земский собор призывает на Престол законного наследника – Царя Бориса Годунова. Неурожайные годы создают социальное напряжение. Несмотря на то, что власти делают все, что в их силах, на окраинах возникают бунты, является первый Самозванец. И многие люди переходят на сторону Лжедмитрия I, нарушая присягу Царю Борису. А когда тот умирает – предают и убивают его юного сына Царя Федора Годунова. Эта измена порождает Великую Смуту – захват Самозванцем и стоящими за ним поляками Москвы, попытки окатоличить Россию, узурпацию Престола Василием Шуйским, шведскую интервенцию, захват власти боярской олигархией – т.н. Семибоярщину, приход Лжедмитрия II. И продолжается весь этот хаос до тех пор, пока Великий собор 1613 года не призывает на Царство законного наследника – Михаила Федоровича Романова, тем самым отказываясь от попыток влиять на Верховную власть и отдавая ее тому, на кого указал Сам Господь. Только после этого удается одолеть Смуту, а затем обеспечить в XVII веке поступательное развитие страны: возвращение части Малороссии, освоение Сибири и так далее.

Здесь, видимо, необходимо сделать небольшое отступление и объяснить, почему Борис Годунов и юный Михаил Федорович Романов были законными преемниками пресекшейся династии Рюриковичей. Ведь уже довольно доминирующим в обществе стало представление о том, что эти Цари будто бы выбирались. Даже в правых кругах в конце XIX – начале ХХ века было модно в порядке заигрывания с либерально-демократическими идеями, апеллировать к «воле народа», высказанной, де, на Земском соборе 1613 года.

Кодифицированного закона о Престолонаследии в России тогда, естественно, не было. Подобного рода вопросы регламентировались византийским Номоканоном (на Руси – Кормчая книга), юридические нормы которого основывались на учении Церкви. В соответствии с ним близкое свойство (т.е. родство через жену) в вопросах наследования предпочиталось дальнему кровному родству. Это положение базируется на словах Св. Писания о том, что муж и жена – суть «единая плоть». Соответственно брат жены одновременно является и братом мужа.

Таким образом, Борис Годунов, брат Царицы Ирины Годуновой, считался и братом Царя Федора Иоанновича. Потому после смерти последнего в 1598 году и пресечения правящей Династии Рюриковичей (родство ближайших прямых родственников с умершим Государем было в 9-й степени), Борис и был безоговорочно призван на Царство.

Ситуация повторилась и в 1613 году, когда ближайшим родственником пресекшейся Династии стал Михаил Федорович Романов. Напомню, Царь Федор Иоаннович был сыном Иоанна Грозного и Анастасии Романовой. Соответственно, боярин Федор Никитич Романов (постриженный в монахи и ставший затем Патриархом Филаретом) был двоюродным братом Царя Федора. То есть Михаил Романов стал его ближайшим родственником и наследником. Не случайно св. Патриарх Гермоген еще в 1606 году говорил о юном Михаиле как законном преемнике. И документы собора 1613 года прямо указывают в качестве причины призвания Михаила Федоровича его ближайшее родство с Династией Рюриковичей: «быти… на всех преславных Российских Государствах, Государем Царем и Великим Князем… прежних великих благородных и благоверных, и Богом венчанных Российских Государей Царей от Их Царского благородного племени... сородичу Михаилу Феодоровичу Романову-Юрьеву».

Осознание пагубности самой идеи поставить Царскую власть в зависимость от «многомятежного человеческого хотения» приводит к тому, что русское православное сознание идет и дальше: фактически Русская Церковь узаконивает не только принцип государственного устройства, но и верность правящей Династии. «Заповедано, чтобы Избранник Божий, Царь Михаил Феодорович Романов был родоначальником Правителей на Руси из рода в род, с ответственностью в своих делах перед единым Небесным Царем. И кто же пойдет против сего Соборного постановления… да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святыя Троицы», –говорится в Утвержденной Грамоте Великого собора 1613 года. Между тем, этот собор был не только Земским, но и Поместным собором Русской Церкви, решения которого сохраняют свое непреходящее значение. Показательно, что церковные прещения, как кара за измену Дому Романовых, указываются в документе даже прежде наказания по Государевым законам.

Но вернемся к нашей истории. Новая попытка поставить желание человека выше Божией воли была предпринята Императором Петром Великим в ходе его западнических реформ. В 1722 году он издает Устав о Престолонаследии, в соответствии с которым Государь получает право сам назначать себе наследника, причем даже не из Династии Романовых.

Божией милостью Русский Престол остался в Российском Императорском Доме, сам факт того, что понятие «законный наследник» превратилось в пустой звук, привел к тому, что на весь XVIII век Русский Престол стал игрушкой в руках различных придворных дворянских партий, смещавших монархов по своему произволению. Что, естественно, тормозило развитие Российской государственности, приводило к появлению во власти случайных людей и попаданию политики страны под разные чуждые ее интересам влияния.

Император Павел I своим законом от 5 апреля 1797 года ликвидирует ошибку Петра Великого. Он восстанавливает принцип монархического наследственного преемства, вновь ограничивая людские претензии влиять на судьбы Верховной власти и оставляя этот вопрос на Божие благоусмотрение. Результатом стал расцвет и мощнейшее развитие Российского государства в XIX веке.

К сожалению, в начале ХХ века русский народ вновь соблазнился желанием «по своей дурацкой воле пожить» – на сей раз уже в духе новомодных демократических и социалистических доктрин. Результаты этого грехопадения поистине библейских масштабов мы пожинаем по сей день. На сей раз они стали еще более катастрофичны, чем прежде, поскольку даже формально отвергался сам принцип «власти от Бога», нарушалась не только присяга св. Царю-мученику Николаю II, но и клятва 1613 года на верность всему Дому Романовых.

Из всего вышесказанного очевидно, что путь к подлинному воскресению Православной России на ее исторических духовно-нравственных основаниях может лежать только через возрождения принципа Верховной власти «по Божиему произволению», возвращения ее тому, на кого указует Сам Господь. Конечно, это невозможно без воцерковления Русского народа, без восстановления в обществе религиозного взгляда на мир (о чем, собственно, и говорится в Основах социальной концепции Русской Церкви 2000 года), коротко говоря, без возвращения на путь государственного строительства, завещанный нам святым равноапостольным Великим Князем Владимиром Крестителем.