Время вернуть имена

Попытки возвращения русской исторической топонимики, предпринимаемые представителями православно-консервативной общественности в разных частях страны, наталкиваются на ожесточенное, можно сказать истерическое сопротивление. Однако сейчас наметилась возможность сдвинуть это дело с места.

Исправление имен

Начнем с достаточно известной цитаты из китайского философского трактата «Лунь юй» (V в до Р.Х.), написанного учениками Конфуция и излагающего его учение в коротких вопросах и ответах.

Итак, Конфуция спросили, что он сделал бы прежде всего, если б его привлекли к управлению государством. Мыслитель ответил: «Необходимо начать с исправления имен… Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться. Если дела не могут осуществляться, то ритуал и музыка не процветают. Если ритуал и музыка не процветают, наказания не применяются надлежащим образом. Если наказания не применяются надлежащим образом, народ не знает, как себя вести. Поэтому благородный муж, давая имена, должен произносить их правильно, а то, что произносит, правильно осуществлять».

Ту же мысль кратко выразил Люй Бувэй (III до Р.Х.): «Если имена исправны, существует порядок. Если в имянарекании допускается путаница, возникает беспорядок/смута. Путаница эта причиняется излишне изысканными объяснениями. Такие объяснения стирают грань между приемлемым и неприемлемым, правильными и ошибочным, истинным и ложным».

Это не просто изящная китайская притча или отвлеченные размышления. Влияние на человека информационного окружения и круга общения – очевидный факт. «С преподобным – преподобен будеши, и с мужем неповинным – неповинен будеши, и со избранным – избран будеши, и со строптивым – развратишися» (Пс. 17, 26-27), – говорит Псалмопевец. Ему вторит Апостол Павел: «Не обманывайтесь, худые сообщества развращают добрые нравы» (1 Кор. 15, 33). О влиянии любых информационных потоков на психику людей современными специалистами написаны тысячи томов и сотни гигабайт. А топонимика – безусловно, неотъемлемая часть окружающей нас информационной среды.

Искажение имен

И это прекрасно понимали большевики. Поэтому для построения «новой общности», создания «нового человека», они не только взрывали храмы и сносили памятники, но и беспощадно уничтожали русскую топонимику. Из общественного информационного пространства быстро и целенаправленно удалялось все русское, православное, национальное. Столь же «бешенными темпами» (любимое выражение Ленина – тоже весьма неслучайное по смыслу, восходящее к бесам) насаждалось новое – революционное, безбожное, русофобское.

Отсюда и декрет Совнаркома «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг…», и «ленинский план монументальной пропаганды», и стремительное уничтожение исторической топонимики. Казалось бы, началось это еще весной 1918 года, когда красным было чем заняться: «молодая советская республика в окружении врагов», выступления «контры», до подавления последних крупных очагов сопротивления большевикам еще 2,5 года. Но нет, ленинская интернациональная банда находит силы и средства для усердной борьбы с русским информационным полем, насаждая свое, советское.

После окончательной оккупации страны эта деятельность только расширилась, приобрела тотальный характер. Снос храмов и уродование прочего «наследия царизма» сопровождается повсеместной ликвидацией русской топонимики. Уничтожено было даже самое имя страны, получившей аббревиатурную кличку СССР – «зародыш» «земшарной республики». Естественные, органические топонимы, произошедшие от исторических названий местности, существующих в локации объектов и т.д. сменились бесконечными безлико-унифицированными «советскими», «революционными», «интернациональными», «ленина», «cталина», «свердлова», «урицкого», «маркса» - имя же им легион (см. Мк. 5,8-9). С карты исчезли старинные русские города Нижний Новгород, Вятка, Тверь, Симбирск, Царицын, Самара, пропали крупнейшие промышленные центры – Екатеринбург, Юзовка, Екатеринодар, Пермь, Оренбург, Екатеринослав, не сохранилась даже столица Империи – Санкт-Петербург.

По оценкам специалистов, к началу II Мировой войны было уничтожено до 50% исторической топонимики – живой носительницы традиции, русской информационной среды. Большевицкая власть целенаправленно разрывала все, что связывало страну с ее тысячелетней историей.

Близкую по масштабам топонимическую агрессию после II Мировой войны испытала Восточная Пруссия. Большевицкая власть «с корнем выкорчевывала» то, что определяло историческое своеобразие региона: ненависть красных к «нацизму» была столь же велика как и ко всему русскому. Весьма симптоматично, что когда Кенигсберг был центром генерал-губернаторства Восточная Пруссия в составе Российской Империи (1758-1762 годы), никому и в голову не пришло менять топонимы.

Шизофрения и не только

В период волны бытового антикоммунизма постперестроечного периода часть исторических топонимов удалось возвратить (кое-что вернулось и раньше – во время «развенчания культа личности»). Тем не менее, десятки и сотни тысяч большевицких кличек продолжают уродовать карту страны. И это при том, что пока никто всерьез не ставил вопрос о десоветизации топонимики, пока речь идет почти исключительно о возвращении исторических имен, насильно отнятых у русских городов и улиц.

Сравнительно короткий период разочарования в советчине, при содействии «перестроившихся» коммунистов сменился политической апатией, безразличием и идейной всеядностью. И сегодняшняя топонимика прекрасно отражает шизофреническое состояние современного российского общества (шизофрения, в переводе с древнегреческого означает «раскол мышления»). А как иначе можно рассматривать Петербург в виде центра Ленинградской области, а Екатеринбург – Свердловской? Или храм свв. Царственных мучеников, находящийся в Войковском районе Москвы? Или храм свв. Новомучеников на месте убиения Царской семьи, стоящий между улицами Карла Либкнехта и Толмачева (большевик, организатор массовых расправ на Урале в ходе Гражданской войны; только в 2016 году, часть улицы была переименована в Царскую)? Или выставка о Николае II в доме-музее Ленина? И таких примеров тысячи!

Попытка нынешней власти «смешать масло и воду» – скроить из кое-как «подчищенных от крови» врак про советскую историю и «дорихтованных» для обывательского понимания кусков русской истории некое мифическое «общее прошлое» страны, подающее советчину «естественным этапом развития Российской государственности», – способствует закреплению этой шизофрении. Сохраняется нежелание «исправить имена» как на уровне идеологии, так и в сфере топонимики. В этом вопросе центральная власть пустила вопрос на самотек, дала на откуп местным начальникам, которые действуют каждый на свой лад – в меру своего понимания, что правильно и чего хотят «наверху». Это, безусловно, способствует процветанию идейной шизофрении в головах обывателя.

Значительного большинство населения демонстрирует теплохладное равнодушие. «Расколотое мышление» обывателя не желает понимать ненормальность жизни на улице, названной в честь организатора массовых убийств, садиста, захватчика власти, приказавшего физически уничтожить целые классы его соотечественников. «Пусть остается как было». «Других проблем что ли нет?». «Все равно же никто не знает, кто такой этот Войков (Землячка, Бела Кун, etc)». «Какая разница, как называть?». Вот основные «аргументы». А разница есть. На подсознательном уровне – в том числе у детей – воспитывается «приемлемость» убийств и насилия. Почему ж нельзя, если убийце миллионов русских людей стоит памятник на площади, в честь него названной?

И уж, конечно, такая позиция – самый благодатный навоз для взращивания лживых измышлений прямых идеологических и духовных наследников большевиков-русофобов. Кто ж во время опроса проголосует за «переименование» (именно так лживо именуют возвращение русских топонимов), если ему скажут, что придется менять все документы – от паспорта до свидетельства собственности на квартиру? Или что компаниям придется переучреждаться и заново регистрироваться? Или что на «бессмысленную смену табличек на домах» надо будет потратить «тыщщамиллиондонеба» денег из бюджета, «которые можно потратить на что-нибудь полезное».

Никому ведь и в голову не придет поинтересоваться у юриста, и выяснить, что «переименование» обходится не дороже листа бумаги, на котором соответствующее решение оформлено. Что граждане и компании не изменяют физического места регистрации, и менять какие бы то не было документы не надо. Старые «бумаги» сохраняют действие до естественного оформления новых – уже с верными топонимами (петербуржцы, нижегородцы, тверичи «по паспортам» жили в Ленинграде, Горьком и Калинине многие годы после возвращения городам их имен). Что таблички на домах по нормативам меняются каждые несколько лет, нет проблем вернуть старые названия «в плановом порядке».

Впрочем, есть у противников русской топонимики и вполне честный аргумент, который, однако, мало кто правильно понимает. Они совершенно точны, когда говорят «мы защищаем нашу историю». Это совершенно верно! Они защищают свою историю – тот русофобский период, когда все русское в стране безжалостно уничтожалось. Несколько десятилетий оголтелой русофобии для них принципиально важнее столетий русской истории. И это не случайность, это четкое, практически психиатрическое признание, что для них русская история не своя, чужая. Несмотря на все мимикрические ухищрения, русофобия никуда не делась из их мировосприятия.

Тарусский прецедент

Недавние события в Тарусе, где депутаты гордумы по инициативе вр.и.о. главы администрации района Руслана Смоленского, вернули 13 улицам исторические имена, представляют особы интерес. «Мы возвращаем прежние наименования – данные нашими предками, с констатацией уважения к собственной истории. Таруса – это город с почти тысячелетней историей и предлагаемое решение исходит именно из этого периода истории, многократно превышающий советский период», – говорится в его обращении.

Представляется, что можно выделить ряд моментов, которые кардинально отличают эти события от вялотекущих попыток возвращения отдельных топонимов, регулярно происходящих в разных местах.

1. Массовость. В отличие от большинства инициатив в этой сфере, затрагивающих один объект, исторические названия возвращаются целому конгломерату улиц в центре города. А еще нескольким – даются топонимы в рамках русской традиции.

2. Демонстративность. По-преимуществу, сейчас «на местах» если и возвращают имена, то отдельным объектам, стараясь не привлекать повышенного внимания пробольшевицкой «общественности».

3. Инициатива «сверху». Почти всегда предложения исходят от православных приходов, представителей национально-консервативных организаций, краеведов, историков. В данном случае – от главы района.

4. «Провластность». Руслан Смоленский – выдвиженец «Единой России», а не какой-нибудь «непредсказуемой» ЛДПР, представители которой иногда позволяют себе «взбрыкнуть» и что-нибудь этакое учудить. Решение депутатами гордумы принимается практически единогласно.

По совокупности факторов, можно предположить, что «тарусский прецедент» - это своего рода «пробный шар», оценивая отклик на который власти будут выстраивать линию своего поведения в идеологической сфере.

Реакция пробольшевицких сил известна, предсказуема и явно ожидаема. Беснование в СМИ соответствующей направленности идет по-полной. Русофобы давно наработали приемы борьбы с русскими инициативами, и достаточно успешно их торпедируют. Сразу после решения гордумы «эксперты» и депутаты от КПРФ всех уровней разразились обвинениями в «фашизме», сравнениями с украинской «декоммунизацией», плачем о чудовищных бюджетных тратах и спичами в защиту граждан, которым будто бы придется менять все документы. По стандартной схеме местные структуры коммунистов быстро организовали сбор подписей «против антинародного решения».

Соответственно, для русских сейчас крайне важно, чтобы инициатива нашла как можно более широкую поддержку. Власти Тарусы и района должны получить максимум позитивных откликов – от общественных организаций, патриотически-ориентированных политических деятелей, православных общин и т.д. Это должно дать ясный знак тем, кто оценивает последствия тарусского «эксперимента», что в стране есть не только сплоченная фракция пробольшевицки настроенных русофобов, но и «русская партия», имеющая свое видение будущего страны и готовая отстаивать свои взгляды.

Сегодня главное – не дать задавить тарусский прецедент истериками в СМИ, не допустить, чтобы власти пошли на попятный (к сожалению, подобные примеры были: под «давлением общества» был отменен ряд решений о возвращении русский топоминики). СМИ должны получить максимум свидетельств о поддержке инициативы – с разных мест, со всех уровней и от разных сил.

Пока все идет в целом неплохо. Несмотря на красное беснование в СМИ и угрозы физической расправы, Руслан Смоленский заявил о неизменности решения. Он также подробно развенчал обывательские страхи о необходимости замены документов. Кроме того, Общество «Двуглавый Орел» взяло на себя расходы по оперативной замене табличек на домах (в данном случае, действительно, имеет смысл действовать как можно быстрее). В поддержку выступили историки и общественники православного направления.

Особенно важно, что четкую позицию заняла Церковь. Митрополит Калужский и Боровский Климент заявил, что исторические наименования имеют более умиротворяющие и размеренное звучание, чем имена советских героев, которые прибегали к насилию и террору. Ему вторит викарий Калужской митрополии епископ Тарусский Иосиф. По его мнению, имеет значение, в какой среде находятся люди, а название улиц – не пустой звук. Если названия положительные, то и атмосфера в городе будет соответствующая. Имена, которые хотят вернуть улицам Тарусы, связаны с ландшафтом города, исторической планировкой и деятельностью горожан. А значит, отмечает викарий Иосиф, в этих названиях есть «и дух, и жизнь, и столь необходимая сегодня связующая нить поколений». Словом, вполне четкий посыл к «исправлению имен».

Интересно, что решение поддержал бывший губернатор Калужской области, председатель Комитета по бюджету и финансовым рынкам Совета Федерации РФ Анатолий Артамонов. «Вряд ли это нормально, когда во всех городах России улицы носят одни и те же названия, имена одних и тех же людей, зачастую не имеющих никакого отношения к этому населенному пункту. Да еще тех, чьи заслуги в истории страны весьма спорны», – отметил он.

Очень важно, что позитивные отклики почти всегда сопровождаются мыслью, что «тарусский прецедент» - прекрасный пример для подражания. Инициативы по возвращению русской топонимики прозвучали уже в Боровске (Калужской области), Ставрополе, Астрахани, ряде других регионов. Этот посыл нуждается в максимальной поддержке со стороны русской православной общественности. Тогда возвращение имен может стать общероссийским трендом.