Современная россия и идея народной монархии

Однако в России начала века эти идеи не нашли поддержки ни в одном из влиятельных слоев образованного общества. Если сторонники либеральной модели отвергали эти взгляды как излишне государственнические, вводящие почти социалистическое регулирование межклассовых отношений, то социалисты видели в этих идеях одну из наиболее опасных попыток спасти капитализм всеми силами и ресурсами государственной власти. Тем более чужда была им связь тихомировской корпоративной модели с идеями народной монархии и профессионального представительства различных социальных групп на Земском соборе - общенациональном совещательном органе, который предлагался Тихомировым в качестве альтернативы как бюрократически-чиновничьей псевдомонархической имперской вертикали власти, так и буржуазно-парламентским идеям российских либералов-западников. Даже П. А. Столыпин и его ближайшее окружение, с которым Тихомиров тесно сотрудничал, не восприняли его основных идей. Принимая тихомировскую идею социального симбиоза, они в то же время не пожелали воспринять социально-политические принципы, лежавшие в основе его политической и экономической идеологии. Будучи чиновниками-реформаторами национальной ориентации, они во многих отношениях оставались либеральными западниками - если не в политических взглядах, то в своих представлениях об экономическом реформировании страны. Последнее приводило Столыпина и его окружение к постоянным компромиссам с той частью русской буржуазии, выразителем которой была партия октябристов. Главным компромиссом в этой ситуации, на который шел Столыпин, было сохранение и укрепление цензово-парламентской системы, что оказалось роковым как для монархии, так и в целом для России.

Как известно, столыпинская политика опоры на октябризм потерпела полное поражение. После потери правительством поддержки большинства в думе и начала фактического саботажа октябристами его реформ (последние желали приобрести больший контроль над ним) отставка Столыпина стала лишь вопросом времени. В июле 1911 года Тихомиров предпринял последнюю попытку убедить Столыпина в отказе от гибельных принципов парламентаризма применительно к российской действительности. Однако эта его попытка оказалась столь же безуспешной, как и все предыдущие. Столыпин продолжал твердо стоять на позициях цензового парламентаризма. Спустя два месяца, когда вопрос о его уходе был уже предрешен, он трагически погиб от пули террориста. Противоречия Тихомирова со столыпинскими реформаторами не исчерпывались лишь вопросом о политическом устройстве страны. Главным из них являлось проведение земельной реформы. Столыпинское разрушение общины с опорой исключительно на зажиточных крестьян казалась Тихомирову крайне однобокой политикой и потому во многом было чуждо. Лев Александрович выступал, подобно либеральным народникам, за внутреннее реформирование общины путем предоставления крестьянам постоянных наделов в вечное пользование без права или с ограниченным правом их продажи, но в то же время он был против закрепления полной частной собственности на землю для индивидуальных крестьянских хозяйств.

Тихомиров видел в резком расслоении крестьянской общины после столыпинской реформы, особенно в условиях люмпенизации городского пролетариата, крайнюю опасность разрушения социального единства русского крестьянства, являвшегося опорой российской православно-монархической государственности. В то же время взгляды Тихомирова во многом были сходны со столыпинской политикой решения рабочего вопроса. Столыпин, как известно, легализовал профсоюзы, пытаясь освободить рабочее движение от революционных влияний. В целом поддерживая эту политику, Л. А. Тихомиров и тут требовал от правительства большего: не просто легализации профсоюзов, а превращения их в органы "рабочего сословия", которые обладали бы особыми правами по защите рабочих, закрепленными в государственном порядке, тесного сотрудничества с организациями предпринимателей при активном и жестком направляющем посредничестве государства и при полной деполитизации тех и других.

Будучи советником правительства Столыпина по социальным и рабочим вопросам, Тихомиров направлял соответствующие предложения в правительство. Однако они были в большей своей части отвергнуты, так как не соответствовали однобоко буржуазной ориентации его членов. Действительно, они во многом опережали свое время, воплотясь в жизнь в некоторых странах Европы (Австрия, Италия) и частично в США эпохи Рузвельта лишь в начале 30-х годов, во времена великой депрессии. Однако реализованные на Западе некоторые идеи корпоративного общества со временем исказились под влиянием возникшей в 70-80-е годы так называемой глобальной экономики, разрушающей национальное производство многих стран в угоду транснациональным корпорациям узкого круга западных государств, и прежде всего США. Фактически корпоративная модель экономики сохранилась в чистом виде лишь в Австрии, благодаря ее длительному нейтральному статусу.

Однако модели корпоративной экономики, реализованные на Западе, будучи по своим экономическим параметрам близки к идеям, высказанным Тихомировым, в то же время резко отличались от них своим духовным содержанием, точнее, его отсутствием. Именно поэтому они оказались лишь недолговечным прагматичным шагом в истории западного капиталистического рыночного общества, просуществовав после выхода из великой депрессии 30-х годов от силы два-три десятилетия. Теряя актуальность для экономики Запада, корпоративная модель экономического развития становится все более актуальной для современной России. Разрабатывая свою модель корпоративного общества, Л. А. Тихомиров ставил перед собой совершенно иную, значительно более глубокую задачу. Ее смысл заключался в построении посткапиталистического и в то же время не социалистического общества на основе традиционных русских начал соборности и общинности, учитывая одновременно происшедшую в России социальную модернизацию и стремительную индустриализацию. Но самым главным отличием тихомировской модели от аналогичных западных была ее тесная связь с духовными принципами православия и самодержавной легитимной монархии. Важнейшим в ней было также, в отличие от столыпинских реформаторов, осознание Тихомировым исчерпанности чиновничьего государства в России, фундамент которого был заложен Петром I в эпоху его известных преобразований.

Еще в ранних своих монархических произведениях Тихомиров осуждал гипертрофированное значение чиновничьего аппарата в российской государственной жизни, роль которого в системе государственной власти он называл "средостением", то есть преградой, между царем и народом. Всевластие опутавшего страну чиновничьего аппарата и прорыв монархической власти к народу были для Тихомирова важнейшими задачами в его общественно-политической и публицистической деятельности. Главным путем этого преодоления было для Тихомирова развитие местного народного самоуправления на основе вышеупомянутой корпоративной идеи, укрепление его настолько, чтобы затем оно могло стать основанием земско-соборного общенационального устройства России. В этом процессе Лев Александрович придавал огромное и во многом решающее значение освобождению церкви от пут, установленных Петром I.

Но он в то же время не спешил требовать немедленного созыва поместного собора, который осуществил бы слом синодальной власти в кратчайшие сроки. Понимая, что подобное решение носило бы революционный характер, Тихомиров предлагал постепенный и поэтапный переход от синодального к соборному устройству русской православной церкви. Главным звеном в этом плане для Тихомирова являлось развитие приходской жизни - именно преобразование прихода в основную категорию жизни православного народа должно было бы оживить ее снизу, ограничивая постепенно мертвящее влияние синодальной системы в русском православии.

Однако события 1905 года, развернувшиеся вскоре после первых публикаций Тихомирова по этим вопросам, заставили его изменить свою тактику. Программа социальных преобразований, на реализацию которой требовались длительные сроки, теперь выдвигалась им как единственная альтернатива революционному слому русской жизни. В этом таилась большая опасность для нее самой, ибо во взбаламученном море российской общественности реализация проектов Тихомиров могла превратиться в профанацию его же собственных идей. Он явно осознавал это. Поэтому не очень сильно настаивал на их полномасштабном воплощении в жизнь в первые годы после подавления выступлений революционеров в 1905-1907 годах. Но после относительной политической стабилизации в стране, наступившей в период пребывания П. А. Столыпина на посту премьер-министра, в 1909 году он наконец предложил во всей полноте свою программу как государственных, так и церковных преобразований в целом цикле статей, напечатанных в газете "Московские ведомости". Тихомиров чувствовал, что столыпинская стабилизация очень хрупка и, будучи основанной на соглашении с буржуазно-цензовыми элементами, может быть нарушена в любую минуту. В проведенной же Столыпиным крестьянской реформе, как сказано было уже выше, он видел не создание стабильной опоры существующего строя, а разрушение основы православной народной жизни - крестьянской общины, на разумном реформировании, а не на уничтожении которой он настаивал в своих предложениях.

Но после окончательного отказа Столыпина принять эти предложения и вскоре последовавшего его убийства Л. А. Тихомиров потерял последние надежды на возможную их скорую реализацию. Разразившаяся вскоре после этого Первая мировая война подтвердила самые мрачные предположения Тихомирова о цензово-представительной системе власти. Начавшееся в период войны ослабление императорской власти вызвало борьбу буржуазно-цензовых кругов за захват ее, что привело к краху всей системы государственного управления и падению тысячелетней российской монархии. Как и предвидел Тихомиров, чиновничье-бюрократическая опора не спасла монархическую власть. Сбылась вековая мечта русской интеллигенции, однако вскоре февральские неумеренные свободы, перераставшие в анархию, обернулись октябрьским кровавым кошмаром. Революционный слом российской жизни, от которого всеми силами стремился уберечь страну Л. А. Тихомиров, совершился во всей своей страшной полноте.